Глава МИД России Сергей Лавров недавно произвел некоторый фурор, приехав на Аляску, где проходила встреча американского и российского президентов, в белом свитере с большой надписью "СССР".
Спустя несколько дней в интервью NBC министру был задан закономерный вопрос: указывало ли сие послание, вряд ли случайное, на стремление нынешних руководителей России к восстановлению Советского Союза? Лавров, как и положено "без лести преданному" приближенному самодержавного правителя, тут же процитировал начальство – президента Путина, который как-то сказал, что, мол, у того, кто не сожалеет о распаде СССР, нет сердца, но у того, кто стремится его воссоздать, нет ума. В общем, министр выкрутился, хоть и не очень ловко.
Впрочем, нельзя утверждать, что Сергей Лавров однозначно лгал: вряд ли и он, и Путин буквально и всерьез мечтают о реставрации СССР. Конечно, от расширения российских границ до пределов прежних советских в Кремле наверняка не отказались бы. В конце концов, тому же Путину принадлежит и другая фраза – о том, что "границы России нигде не заканчиваются". Да и элементарную ностальгию по временам своей советской молодости, овладевшую весьма пожилыми людьми, правящими сейчас Россией, сбрасывать со счетов тоже не следует. Вот только реализация плана Back in USSR, мягко говоря, затруднительна, в чем убеждает хотя бы идущая четвертый год война в Украине. Но есть и еще один важный момент.
На самом деле, если представить себе полноценное восстановление советской системы, то нынешние кремлевские и околокремлевские обитатели пришли бы от него в ужас. Ведь они очень любят деньги и собственность и обладают тем и другим в большом количестве, чего в СССР, как известно, не допускалось. Исключения в виде проворовавшихся партийных бонз и боссов теневой экономики, конечно, имелись, но масштабы их богатства были смешными и жалкими по сравнению с миллиардами, дворцами и яхтами сегодняшней российской элиты.
Однако путинский режим – всё же не банальная клептократия вроде диктатуры какого-нибудь Мобуту Сесе Секо. В определенной мере он умеет делиться плодами олигархического капитализма с подвластным населением. Конечно, распределение этих благ очень неравномерно и в социальном, и в географическом плане, иначе жители многих отдаленных городов и весей не продавали бы с такой охотой собственные жизни, подписывая контракты с Минобороны и уходя на "СВО". Но всё же данные последнего опроса, согласно которым 57% россиян довольны своей жизнью и лишь 11% недовольны, вряд ли можно списать исключительно на успехи кремлевской пропаганды. "Мы никогда так хорошо не жили, – вздохнул недавно один мой российский знакомый из числа "оставшихся". – Если бы еще не война…" Но войну многие научились не замечать.
Режим умеет делиться плодами олигархического капитализма с подвластным населением
Сила авторитаризма XXI века – Россия и Китай здесь служат самыми яркими примерами – и состоит в умении сочетать репрессивность диктатуры и общедоступность потребительских благ. О пресловутом "социальном контракте" (политическая лояльность в обмен на относительное материальное благополучие) было сказано и написано много. Он, конечно, не является новейшим изобретением: подобным образом функционировали и позднекоммунистические режимы, давшие своим подданным слегка передохнýть после ужасов и нищеты сталинизма, когда куда проще было передóхнуть. С одним большим "но": благополучие жителей восточного блока при Брежневе, Гусаке или Гереке всё же было весьма убогим, а Запад привлекал сочетанием материального изобилия и политической свободы. В этом соревновании социализм советского образца не мог не проиграть.
Сейчас ситуация изменилась. Вкусный йогурт и хорошие джинсы можно купить как в Нью-Йорке, так и в Благовещенске, а вот политическая свобода оказалась для многих товаром не первой необходимости. В этом, кстати, тоже нет ничего принципиально нового. Когда-то большинство французов с облегчением восприняли приход к власти Наполеона Бонапарта. Ведь диктатор, с одной стороны, сохранил результаты устроенного в годы революции передела собственности, а с другой – прекратил политический хаос времен Директории, обуздал разбой на больших дорогах и создал благоприятные условия для торговли. Спустя 120 лет в ходе другой революции, российской, большевики окончательно и прочно укрепились у власти лишь после того, как Ленин отменил "военный коммунизм" и ввел НЭП, что пришлось по душе крестьянскому большинству.
В нынешние неуютные времена многие люди готовы с радостью отказаться от демократии как формы участия граждан в политике во имя "стабильности", особенно если при несменяемой власти можно какое-то время "пожить хорошо". Именно поэтому сейчас Кремлю даже легче находить себе союзников в других странах, чем при Сталине или Брежневе. В 1956 году Москва послала в непокорную Венгрию танки; почти 70 лет спустя Виктор Орбан, лидер этой же страны, входящей ныне в ЕС и НАТО, по доброй воле едет дружески общаться с Путиным, а потом бьется аки лев на европейских саммитах за сохранение российского нефтегазового импорта.
Ни Орбан, ни Роберт Фицо, ни Кэлин Джорджеску, ни другие прокремлевские политики Европы искренними русофилами не являются – с чего бы? С Россией как таковой их никакие сантименты не связывают, да и знают они ее плохо. Но им нравится пропутинская альтернатива либеральной демократии: жесткая авторитарная власть, дающая возможность бесконтрольно обогащаться, скармливая населению патриотические лозунги, подкрепленные дешевым российским газом. Под ядовитое обаяние этой альтернативы попадает всё больше европейцев, в первую очередь тех, кто победнее, менее образован и не склонен верить старой истине: "Если ты не хочешь заниматься политикой, рано или поздно политика займется тобой".
Надпись "СССР" на свитере министра Лаврова – заклинание, с помощью которого диктатура пытается отменить будущее
Минусы авторитарной альтернативы не всегда проявляются сразу. Прошел не один год, прежде чем подданные Наполеона поняли, что их император не способен жить в мире с другими странами, а его бесконечные войны опустошают и обескровливают Францию. Советский НЭП продержался около десятилетия, после чего сталинский режим отменил его, скрутив крестьян и горожан в бараний рог и загнав кого в колхоз, кого в ссылку, а кого в могилу. Диктатура, особенно персоналистская, делает подвластных ей людей заложниками воли, фантазий, причуд и недугов одного человека. А поскольку этот человек, как и все остальные, смертен, диктатура не может не бояться будущего, предпочитая концентрировать внимание публики на "славном прошлом".
Надпись "СССР" на свитере министра Лаврова – именно об этом. Она – отчаянное заклинание, с помощью которого диктатура пытается отменить будущее.
Ярослав Шимов – историк и журналист, обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода
